Отечественная наука и научная политика в конце хх в.: тенденции и особенности развития (1985–1999) / под общ. ред. л.м. гохберга. м.: фонд современной истории; издательство московского университета, 2011

Как финансируют науку

Мы часто слышим, что фундаментальная наука финансируется недостаточно. Хотя начиная с 2000-х годов расходы на науку постепенно растут практически во всех странах, включая Россию. Если в 2010-м на фундаментальные исследования из федерального бюджета было направлено ₽82,2 млрд, то к 2019 году сумма выросла до ₽252,2 млрд.

Общие затраты на науку и доля внутренних затрат на научные исследования и разработки в ВВП в 2000–2018 годах

Однако получить эти средства непросто. Деньги на фундаментальную науку в нашей стране выделяет только одна структура — Российский научный фонд (РНФ). До недавнего времени был еще Российский фонд фундаментальных исследований. Но в 2021 году все фонды передаются в РНФ.

Академическое сообщество обеспокоено тем, что у нас фактически появляется монополист. Это порождает большую конкуренцию среди ученых-исследователей, и чаще всего эта конкуренция плохого качества. К тому же рассчитывать на финансирование от РНФ могут далеко не все.

Здесь действует сложная система отбора. В любой стране есть стратегия научно-технического развития. У нас новую редакцию такой стратегии выпустили в марте 2021 года, в ней описаны приоритетные направления развития науки и технологий — цифровые и «зеленые» технологии, медицина, противодействие источникам опасности для общества, экономики и государства и пр.

Когда ты подаешь заявку на грант в РНФ, предполагается, что ты поставишь галочку возле одного из этих приоритетных направлений. Поэтому гуманитарии сейчас находятся в более сложной ситуации. Мне, как социологу, тяжело доказать, что я, допустим, приношу пользу для военной безопасности России. Да и не очень-то хочется. Есть две графы — «Противодействие угрозам» и «Вызовы обществу», и это единственные понятные графы, в которые попадают социальные и гуманитарные науки. Но часто даже под эти галочки наши исследования не подходят.

Если посмотреть на США, которые зачастую задавали модель управления академической средой, то у них еще с 1940-х годов развивалась идея о том, что нужно создать именно один большой фонд, который бы вкладывал деньги в развитие фундаментальной науки. Ученый и администратор Вэнивар Буш в военные годы работал в Бюро научных исследований и развития, которое координировало в том числе Манхэттенский проект (секретную программу по разработке ядерного оружия. — РБК Тренды). Буш утверждал, что без фундаментальных исследований ничего работать не будет — ни инженерные разработки, ни прикладные проекты. Он очень активно добивался выделения средств на создание единой большой структуры. В итоге появился Национальный научный фонд — National Science Foundation.

Бюджет NSF в прошлом году — $8,3 млрд, в 2021-м — уже $8,5 млрд. Эти суммы составляют около 25% всех расходов госбюджета США на фундаментальные исследования. В некоторых дисциплинах (математика, компьютерные науки, экономика и социальные науки) NSF — единственный источник федерального финансирования. В других дисциплинах деньги дает не только NSF, но и другие федеральные агентства, такие как NASA или природоохранное EPA.

Фактически наш РНФ — это калька американского фонда, его даже назвали по образцу США. И вроде бы получается, что в Америке в отдельных дисциплинах тоже один монополист, как и в России. На что же нам жаловаться?

Дело в том, что Россия — одна из немногих стран мира, где явно виден перекос в финансировании науки в сторону государственного сектора. У нас около 60% средств на всю науку — и прикладную, и фундаментальную — это деньги госбюджета. В США эта доля составляет максимум 23%, в которые входит NSF. Большую часть дает предпринимательский сектор.

Структура внутренних затрат на исследования и разработки по источникам финансирования в первой десятке лидеров (по общему объему внутренних затрат на исследования и разработки, в % за 2019 или ближайшие годы, по которым имеются данные)

У нас же ситуация перевернутая. Вдобавок тем бизнесом, который поддерживает науку в России, часто оказываются госкорпорации. Но едва ли их можно считать бизнесом в полном смысле слова.

Коллайдер NICA

NICA — это проект, который мы не можем сравнить с Большим адронным коллайдером или с каким-то другим. Если делать сравнение, то оно пойдет в сторону комплиментарности: это FAIR в Германии.

Если FAIR — это тяжелые ионы ударяют в неподвижную мишень, и исследуются продукты, результаты этого взаимодействия, то NICA — это взаимодействие во встречных пучках, и это, конечно, другая технология ускорителей, другие требования. Но и то и другое интересно. А NICA еще дополнительно интересна, потому что на встречных пучках (мы же с вами знаем о системе центра масс) мы эффективно смотрим события, которые происходят с большей энергией, когда ионы сталкиваются друг с другом.

Схема ускорительного комплекса мегапроекта NICA

Когда они взаимодействуют друг с другом, то в этой области образуется вот такой «бульон», в котором есть и кварки, и взаимодействующие поля, которые приводят к жизни этого «бульона». А дальше следует главный вопрос: что из этой плазмы получится?

Концентрация плотности энергии, которая будет получаться при взаимодействии встречных пучков на NICA, — это очень высокая плотность энергии, и там можно действительно видеть совершенно доселе неизвестные явления. То есть это открытия уже за тем горизонтом, который сейчас у нас есть.

Три российские вакцины

Российские ученые проявили себя действительно адекватно ситуации. В отношении нового вируса у нас была наработанная база, были решения по сходным вирусам, были разработаны платформы. Будем надеяться, что справились, но ведь это звоночек, потому что в любой момент может прилететь другой вирус, против которого не будет такого задела, и тогда что же мы с вами будем делать? А если этот вирус будет более злым, чем коронавирус?

Вакцина, которую разработал Институт им. Гамалеи («Спутник V»), основана на аденовирусе, то есть доставка в организме осуществляется за счет аденовируса. А в этом аденовирусе присутствует генетический материал, который потом при попадании вируса в клетку начинает производить сильный иммунный ответ. Это одна платформа.

Вакцина «Спутник V», фото: sputnikvaccine.com

Второе направление, которое хорошо сработало, — это работа новосибирского «Вектора», так называемая эпитопная вакцина («ЭпиВакКорона»). Методами генной инженерии в современных биотехнологических реакторах удалось произвести S-белок: он вводится в организм и вызывает, как мы надеемся, ту же самую реакцию, которую вызывает сам вирион вируса COVID-19. Это совсем другая платформа.

А третье направление называется «Русская тройка». Вакцину разрабатывает Институт им. Чумакова. Казалось бы, она разработана на старых принципах: берется настоящий вирус SARS-CoV-2 от больного, определенным образом очищается, дальше размножается в лаборатории и инактивируется. Вирус, который проникает в организм, производит иммунную реакцию, но, попав в клетку, не реплицируется.

Это хорошо, что нам будет из чего выбрать. Эти вакцины будут, возможно, по-разному действовать на разных пациентов, в разных возрастных группах, на пациентов, которые имеют разные побочные заболевания.

Сочинение №2 Важность развития науки в России

Научные открытия облегчают нашу жизнь. Наука двигатель прогресса. Наука совершенствует все отрасли нашей жизни. Благодаря науке у нас появляются новые культуры растений, новые сорта овощей и фруктов. Новые технологии позволяют быстрее выращивать животных, новые корма более сбалансированные. Все это появилось благодаря прогрессу, который в России не стоит на месте.

Для России очень важно развитие науки, так как именно от этого зависит ее будущее. Все страны мира стремиться развиваться, все хотят совершать новые открытие и занимать главенствующее положение на мировой арене

Россия стремиться уделять науке большое количество сил, времени и денег. Необходимо это для того, чтобы обеспечить всем гражданам нашей страны достойную жизнь.

Для того чтобы наука развивалась необходимо, чтобы все хорошо учились и получали высшие оценки в школе. Образование позволяет развиваться науке, потому что все знания можно применить в будущем. Я хочу, чтобы у меня тоже получилось внести вклад в развитие науки. Для этого я тоже буду хорошо учиться и стараться, чтобы наша страна не стояла на месте, чтобы прогресс был во всех сферах нашей жизни.

В нашей школе развитию науки уделяют большое значение. Часто школьники старших классов проводят опыты. Также проходят различные олимпиады и школьники, пишут различные научные работы. Помогают им в этом их родителя и учителя.

Развитие науки автоматизирует все сферы нашей жизни. Теперь у нас есть компьютеры и мобильные телефоны, раньше всего этого не было. Дальше у нас тоже будет появляться новая техника, о которой мы пока еще ничего не знаем. И тогда наша жизнь станет еще проще. Будет больше времени оставаться на общение, или какие — либо другие полезные занятия.

Я хочу, чтобы наука постоянно развивалась, и многие ученые были родом из России.

Финансирование

Согласно исследованию Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ, опубликованному в информационном бюллетене серии «Наука, технологии, инновации» в августе 2016 года, Россия находится на 4-м месте в мире по объёму государственного финансирования, выделяемого на развитие гражданской науки, и она значительно улучшила свои показатели по этому параметру с 2000 года.

Основными лидерами по объему ассигнований на гражданскую науку, по данным 2014 года, являются США (66,4 млрд долларов), Япония (33,3 млрд) и Германия (31, 4 млрд). Они опережают Россию соответственно в 3,0, 1,5 и 1,4 раза.

Россия за рассматриваемый период улучшила свои позиции и занимает среди стран, по которым имеются данные, 4-е место по абсолютной величине указанных ассигнований (22,4 млрд долларов США по паритету покупательной способности). В 2005 г. она была на 10-м месте, уступая странам «Большой семерки», а также Испании и Республике Корея; в 2000 г. — на 12-й позиции.

Зачем бизнесу наука

Если мыслить в терминах экономической теории, то теоретическое фундаментальное знание представляет собой некое общественное благо. Это идея, которую придумывают ученые и которая когда-нибудь сможет принести всем пользу. Почему бизнес во многих странах готов за нее платить?

Одно из распространенных убеждений состоит в том, что очень часто прорывные технологии проявляются именно на самой ранней стадии разработки идеи. И если ты финансируешь фундаментальные исследования, то в процессе есть шанс обнаружить разработку, которая потом может выйти на рынок в виде определенной технологии. И технологию можно будет продавать.

Что же мешает им запустить финансирование? Счетная палата в своем отчете за 2020 год предположила, что одна из проблем — в токсичности большого количества госденег в секторе исследований и разработок. Здесь можно выделить два вида такой токсичности.

Во-первых, это токсичность использования бюджетных средств. Когда есть государственный оборонный заказ, средства часто используются университетами и НИИ не на решение действительно актуальных проблем, а на какие-то свои, нередко нерелевантные для общества и экономики темы. Или на технологии, которые давно устарели либо имеют технические недостатки, вроде истории с «Сухим» — на сложности предпродажного обслуживания, ремонта и технической поддержки указывала в прошлом году Государственная транспортная лизинговая компания.

Вдобавок эти средства распределяются среди ограниченного набора исследовательских структур, которые становятся олигополистами и теряют стимул работать на рыночный спрос. Ведь им и так дают деньги. Один из примеров такой коллаборации — «Вертолеты России» и НИЦ «Институт им. Н.Е. Жуковского».

Как работают наукограды в России

Вторая проблема связана с избыточным требованием к отчетности, в том числе бумажной, с процедурами контроля за результатами расходования средств. Все это, по мнению экспертов Счетной палаты, во многом объясняет, почему госфинансирование не идет на удовлетворение запросов малого и среднего инновационного бизнеса.

При этом в России сегодня один из самых высоких уровней веры в науку в обществе. У нас большой процент технооптимистов, которые считают, что наука и технологии двигают нас в сторону улучшений. Предприниматели в этом плане, наверное, мало отличаются от остального населения.

И все-таки бизнес ожидает, что у любого теоретического знания будет прикладной результат. В чистую фундаментальную науку мало кто верит.

Если взять все средства, выделяемые на науку и бизнесом, и государством, то их распределение в России и Америке окажется очень похожим. В США, по данным за 2019 год, только 17% общих расходов на науку шли на фундаментальное направление, 20% — на прикладные исследования, 63% — на разработки. В России цифры отличаются буквально на 1–2 п.п.

Но здесь нужно помнить, что у нас по сравнению с развитыми странами вообще очень мало денег идет на науку. Стандартная цифра для большинства государств — от 4% ВВП. В России — 1% ВВП, причем до этой цифры мы дошли недавно. К тому же ВВП у нас разный.

Ольга Бычкова

(Фото: Асхат Бардынов для РБК)

Исследовательский нейтронный реактор «ПИК»

«ПИК» — это реакторный источник нейтронов. Это исследовательский реактор, то есть там должен быть обеспечен достаточно высокий поток нейтронов. А нейтроны — это частицы, с помощью которых можно делать совершенно уникальную диагностику различных материалов, объектов, веществ. Нейтральные частицы, в отличие от заряженных, могут проникать глубже. И если взять спектр этих нейтронов по энергиям, то можно брать и выделять разные нейтроны: более холодные, менее холодные, тепловые нейтроны, которые получаются — и во всем этом энергетическом диапазоне смотреть и строить различные изображения. Получается такая нейтронография — это то, подо что строится «ПИК». Мы все ждем, что этот объект класса мегасайенс у нас будет закончен, и очень надеемся, что это будет в самое ближайшее время.

Волоконные лазеры, нейтринный телескоп и новые вакцины

Конечно, вместе с развалом СССР наукограды, как и вся российская наука, пережили тяжелую эпоху. Они были вынуждены не только заново отстаивать свое право на существование, но и искать новые способы экономического выживания. Не говоря уже о том, что сама российская наука пережила в это время мощный отток кадров, который сильно ощутили на себе и наукограды.

Эксперты ЮНЕСКО оценили снижение расходов на науку в России

Однако, как считает Михаил Кузнецов, «при всех реорганизациях, которые прошли за минувшие годы, основной ресурс в российских наукоградах сохранился

Важно продолжать стимулировать их деятельность, ведь тот накопленный внутри этих городов интеллектуальный потенциал уже сейчас может быть направлен на многие прорывные научно-технические направления»

Так, например, в наукограде Протвино, который специализируется на энергетике и биотехнологиях, недавно был разработан комплекс ионной лучевой терапии для лечения онкобольных без повреждения окружающих здоровых тканей. А во Фрязино находится одна из крупнейших в мире лазерных компаний, производящая волоконные лазеры, необходимые для обработки и резки металла, наплавки, диагностики. На сегодняшний день эта компания контролирует больше половины мирового рынка оптоволоконных лазеров.

По словам Александра Раца, директора некоммерческого партнерства «Центр содействия развитию инновационных территориальных кластеров в г. Дубне», в городе удалось не только создать много новых предприятий, но и сохранить две важные организации, которые занимают лидирующие позиции в мире по целому ряду направлений.

Первая — Объединенный институт ядерных исследований (ОИЯИ), крупнейшая гражданская научная организация в стране.

«В последние годы в ОИЯИ введен в эксплуатацию после глубокой реконструкции и активно используется учеными более 30 стран один из крупнейших в мире источников нейтронов — импульсный реактор ИБР-2, — рассказывает Александр Рац. — Разворачиваются работы по синтезу новых химических элементов — № 119 и № 120 — на вновь построенной фабрике сверхтяжелых элементов. Совместно с институтами РАН реализуется проект создания крупнейшего в Северном полушарии нейтринного телескопа на озере Байкал. В сотрудничестве с ведущими исследовательскими центрами всего мира создается установка класса Мега-сайенс — коллайдер NICA».

Главное здание ОИЯИ в Дубне

(Фото: Shutterstock)

Вторая организация, которую удалось сохранить в Дубне, — ракетное конструкторское бюро «Радуга». По словам Александра Раца, в нем «создают и поставляют знаменитые крылатые ракеты Х-101/102 на Ту-160, Ту-95 и Ту-22М3. Также здесь разрабатываются новые крылатые ракеты — сверхдальняя Х-101, «убийца авианосцев» Х-32 и гиперзвуковая ракета «Острота».

Особый пример среди современных наукоградов — Кольцово. Этот, по сути, городской поселок сумел стать одним из главных центров российской вирусологии. Например, после развала СССР из Всесоюзного института молекулярной биологии, созданного в Кольцово в советские годы, появилось научно-производственное объединение «Вектор». В том числе именно в нем были разработаны вакцины против Эболы и Гепатита А, а совсем недавно — тест-системы по обнаружению коронавируса и вакцина «ЭпиВакКорона».

Чем различаются вакцины от коронавируса — в шести карточках

Помимо этого, в Кольцово располагается Инновационный центр, Центр коллективного пользования Биотехнопарка, Бизнес-инкубатор, Центр сертификации и декларирования лекарственных средств, БАД и медицинских изделий — «Биотехнопарк-Эксперт». Кроме того, в наукограде началось строительство одного из самых крупных проектов программы Мега-сайенс — Сибирский кольцевой источник фотонов.

«Когда-то мы начинали с бюджета в ₽12 млн. Сейчас он уже ушел на второй миллиард, — рассказывает РБК Трендам Николай Красников, мэр Кольцова. — У нас зарегистрировано 492 малых и средних компании и более 650 индивидуальных предпринимателей. Нам удалось создать хорошие условия для жизни ученых и предпринимателей. Ежегодно строим 2,5-3 кв. м. на человека. Из муниципального бюджета учредили 100-тысячные гранты для молодых ученых, делаем муниципальные доплаты в стипендии аспирантов. А сейчас начинаем масштабное строительство Конгресс-холла — своеобразного дома для ученых, который будет принимать приезжающих к нам ученых из-за рубежа и других регионов России».

Биотехнопарк «Кольцово» в Новосибирской области

(Фото: Кирилл Кухмарь / ТАСС)

В ожидании суперкомпьютера

Достижения последних лет — это и достижения в квантовой химии. Или, по-другому говоря, достижения в цифровой химии, в цифровых материалах. Сейчас современные мощности, прежде всего компьютерные мощности, позволяют реально конструировать материалы, начиная с атомов и молекул. Это очень затратно с точки зрения компьютерного времени, и здесь даже не ставится вопрос: «А нужны ли нам высокопроизводительные суперкомпьютеры?» Потому что, если у вас есть персональный компьютер, вы один вариант такого материала рассчитаете за десять лет. А если у вас есть современный суперкомпьютер, то вы этот вариант сможете рассчитать уже, скажем, за несколько недель или за месяц. И вместо того, чтобы делать дорогостоящие эксперименты в лаборатории и складывать из каких-то атомов молекулы, вы уже в компьютере можете просчитать, перебрать огромное количество вариантов, найти наиболее эффективный и сказать: «Вот он, материал».

Суперкомпьютер «Фугаку», фото: STR/AFP/East News

По нашим возможностям, нашим суперкомпьютерам мы существенно отстаем. На два порядка мы отстаем от лидирующих суперкомпьютеров. Японцы запустили в этом году суперкомпьютер «Фугаку» — это пол-экзафлопса. А экзафлопс маячил как нечто вот такое следующее. И мы стараемся его достигнуть. В будущем году несколько экзафлопсных компьютеров реально войдут в строй.

Разработчики, создатели суперкомпьютеров, не просто так ради своего любопытства добавили еще по ряду, вкладывая огромные деньги. Очень хотелось бы, чтобы мы в нашу цифровую эпоху поняли, что наша цифровизация — она не только для того, чтобы цифровизировать наш быт. Лидирующий японский компьютер «Фугаку» построен в государственном научном центре, а у нас самый наш высокопроизводительный компьютер «Кристофари» построен в Сбербанке. То есть,японцы действительно понимают, что прежде всего наука должна быть обеспечена суперкомпьютерами. Я думаю, что это неплохой пример для нас.

Подготовка научных кадров высшей квалификации

Сложноструктурированность территории России, наличие экономических и культурно «продвинутых» регионов и регионов аут-сайдеров способствует поляризованности геопространства современной российской науки, рельефно просматриваемой как по общим (в целом количественным) показателям научного процесса (число исследователей, подготовка кадров высшей квалификации по регионам России и др.), так и по более «тонким», отражающим качественные нюансы, индикаторам, в том числе цитированию результатов исследований в глобальной системе научных изданий.

Учёт научного индекса цитирования (Science Citation Index Expanded), предоставляемого Институтом научной информации (ISI), охватывающего такие приоритетные области научного знания как физику, химию, математику, биологию, исследования в сфере биотехнологии и медицины, наук о Земле, а также технических наук иллюстрирует базовые особенности и тенденции территориальной организации современной российской науки: сохраняющуюся даже усиливающуюся концентрацию научной активности в Москве (половина всей суммы публикаций по регионам страны) и Санкт-Петербурге; рост научного потенциала ряда центров «второго эшелона» (Новосибирска, Свердловска, Нижнего Новгорода, Казани, Томска, Иркутска и др.), а также различные формы регионализации исследований.

Зачем технарям философия

Мы задавались вопросом о том, как заполнить пробел между теоретиками — фанатами Стругацких и конкретными разработками, которые хочет увидеть бизнес. Одна из идей состояла в популяризации подхода Стоукса.

Если мы отойдем от линейного понимания инноваций, то людям будет легче сориентироваться, как все это работает.

Пока мы думаем линейно, ученый, который видит себя в начале линейки, просто не понимает, зачем ему двигаться дальше. Поэтому нужно доносить мысль о том, что в этом лесу нужны разные звери — боры, пастеры, эдисоны, собиратели птичек. Если кто-то выпадает из экосистемы, то она начинает барахлить.

Сейчас на государственном уровне развивают идею о том, что студентов инженерных и естественно-научных вузов нужно усиленно обучать модели Эдисона, или предпринимательству. Но пока складывается впечатление, что это не очень хорошо работает. Потому что студенты похожи на своих профессоров почти так же, как дети похожи на родителей. И если профессора университетов — теоретики и продолжают жить в мире Стругацких, то почему студенты должны быть другими?

Важно также приближать научное сообщество не только к бизнесу, но и к обществу в целом. Технологическими разработками потом пользуемся мы с вами, обычные люди

А российский разработчик, не имея представления о мире за пределами технологий, выдает продукт, который неудобен в использовании.

В США эту проблему научились решать. 10–15 лет назад в MIT заставили всех инженеров в обязательном порядке проходить определенный набор социогуманитарных курсов — историю и философию технологии, публичную политику в сфере технологий. Google, Apple, Microsoft специально нанимают антропологов, чтобы приблизить процесс разработок к интересам обычных людей.

Хотя некоторые подвижки в соединении науки с потребностями бизнеса и общества в России все-таки есть. К примеру, еще недавно считалось, что страна плотно сидит на пресловутой сырьевой игле, поэтому все деньги, в том числе на исследования, идут только в нефтегазовый сектор. Даже в глобальное потепление верили не все. И никто не мог допустить, что углеводороды рано или поздно перестанут покупать на фоне борьбы с климатическими изменениями.

Теперь все понимают, что глобальное потепление — это реальность. И требуются ученые, которые придумают выход из ситуации с углем, нефтью и газом. Необходимо развивать новые отрасли, приспосабливаться к новым реалиям, перестраивать нашу промышленность.

Зарубежные исследователи не сильно хотят работать в нашей стране: это обусловлено и санкциями, и общим токсичным положением, которое мы сами для себя создали. Поэтому нет смысла ждать, что кто-то приедет к нам перестраивать промышленность на «зеленые рельсы». Остаются только отечественные исследователи. И именно с ними нужно всем этим заниматься.

День науки

В Российской Федерации отмечается большое количество профессиональных праздников

Правительство понимает важность ученых для развития государства, и в 1999 году был утвержден день науки — 8 февраля. Именно благодаря активному труду ученых человечество достигло современного уровня развития

Нет сомнений, что работники науки заслужили собственный профессиональный праздник.

Ежедневно в лабораториях совершаются новые открытия. О большей части из них простые люди могут и не подозревать

А вот на наиболее серьезные они определенно обратят внимание. Современная цивилизация была создана благодаря тяжелому труду представителей различных направлений науки:

• физиков;
• химиков;
• биологов;
• генетиков и т. д.

Приятно осознавать, что в развитие мировой науки свой вклад внесли и российские ученые

Однако для них самих это неважно. Они просто выполняют свою работу, стремясь сделать жизнь людей еще лучше

Многим школьникам нравится писать сочинение на тему развития науки. Все они пользуются различными устройствами, упрощающими жизнь. В такой ситуации учащимся не составит труда рассказать, почему наука важна для человека.